далееПосле того, как "Комсомольская правда" первой напечатала фотографии семьи Гагарина - жена Валя, дочки - мы сели и стали думать: а где сейчас этот парень, что он делает? Стали звонить большим начальникам. Все, связанное с полетом, было строго засекречено, и у нас долго ничего не получалось. Потом, наконец, на другом конце трубки сказали: "Хотите встретиться с Гагариным? Тогда стойте через час в таком-то месте на Внуковском аэродроме". На редакционной машине мы помчались во Внуково. Оказывается, самолет Ил-18 улетал в Куйбышев за Гагариным. Мы прилетели в Куйбышев к вечеру 13 апреля, приземлились на заводском аэродроме. Вышли из самолета. К нам с Барашевым тут же подошли сотрудники КГБ - откуда мы, почему, кто разрешил? Мы показали наши редакционные удостоверения, объяснили, что хотели бы встретиться с Гагариным. На наше счастье, местные кагебешники оказались хорошими ребятами. Они нам сказали: "Знаете, мы тут ничего не решаем. Поехали к нашему начальству". Нас привезли в областное управление КГБ. И тогдашний начальник нас принял, выслушал и говорит: "К сожалению, здесь всем командуют москвичи. Все, чем я могу вам помочь - садитесь в мою машину, чтобы вы смогли доехать до первой просеки. А там уж действуйте сами". Мы приехали на первую просеку, ходим возле забора, а пройти не можем. И тут нам снова повезло - мы увидели генерала Каманина! А он нас знал, потому что в начале апреля "Комсомольская правда" печатала интервью с ним. Он подходит, спрашивает: -А вы здесь что делаете? - а сам улыбается. И Каманин разрешил пропустить нас на дачу и сфотографировать Гагарина.
Гагарин у бильярдного стола, Гагарин на берегу Волги - это все 1-ая просека… Проявляли и печатали снимки в лаборатории КГБ - машина оперативной связи отвозила туда пленки, доставляла на дачу готовые снимки. Так появились в домашних альбомах куйбышевцев фотографии Гагарина с автографами, датированными 14 апреля… Когда утром 14 апреля кортеж отправился на аэродром, сотрудники КГБ отключили телефон ВЧ-связи - белый аппарат с золотым гербом - с которого звонил в Москву Юрий Алексеевич. Сегодня этот аппарат стоит в витрине музея областного управления ФСБ… Самолет Ил-18, на котором Гагарину предстояло лететь в Москву, стоял в дальнем конце взлетной полосы заводского аэродрома. Для того, чтобы попасть на летное поле, работникам авиационного и ракетного заводов нужно иметь специальный пропуск - обычный заводской недостаточен. И потому все, кто по служебной необходимости имели право пройти на летное поле, 14 апреля этим правом воспользовались. К тому же любыми правдами и неправдами на аэродром проникли сотни заводчан. День снова был прохладный, многие выскочили без пальто и курток, дрогли в легких спецовках и пиджачках, но не уходили, ждали возле самолета. Группа сопровождения оценила ситуацию - героя в новенькой майорской форме могли изрядно помять в восторженной толпе! И самолет решили отогнать в противоположный конец взлетной полосы - а это три километра. Когда, дрогнув, Ил-18 медленно покатился по аэродрому, толпа побежала следом. Повезло тем, кто был на колесах - автокары, грузовики, бензовозы, облепленные людьми, устремились за самолетом. Есть заводская легенда, что директор ракетного завода "Прогресс" Виктор Яковлевич Литвинов сумел убедить московских организаторов выкроить четверть часа и провел Юрия Алексеевича Гагарина по антресолям сборочного ракетного цеха - того самого, где были сделаны две первые ступени гагаринского "Востока". Такая история вполне соответствует и логике характера легендарного директора Литвинова, и общему настроению тех удивительных дней! Вереница легковых машин подъехала прямо к трапу, Гагарин быстро взбежал по нему, на верхней площадке повернулся к заводчанам, поднял в приветствии руку - но его буквально впихнули в самолет: уже работал московский хронометр, счет шел на минуты, и непредвиденных задержек уже быть не могло. Гагарин исчез в дверном проеме, но через минуту заводчане увидели его улыбающееся лицо в стекле иллюминатора…
И вот здесь начинаются вопросы, на которые самые обычные жители Куйбышева (Самары) ответа дать не могли и сорок лет назад. О том, что первый космонавт планеты находился после полета именно в Куйбышеве, знали тысячи местных жителей: солдаты и милиционеры, стоявшие в оцеплении вокруг обкомовских дач; обслуживающий персонал с первой просеки; сотрудники местных гостиниц, куда вдруг нахлынуло огромное количество важных московских гостей. Знали в гарнизонном ателье, где герою сшили за ночь новенькую майорскую форму. Знали, наконец, тысячи рабчих авиационного и ракетного заводов, встречавшие Гагарина 12 апреля на заводском аэродроме из Энгельса и провожавшие его 14 апреля с того же аэродрома в Москву…Альтернативная система оповещения ("одна бабка сказала…") в Советском Союзе всегда работала молниеносно и безупречно - обратите внимание на воспоминания А.Ф. Буркова и Г.С. Титова: и в Энгельсе, и в Куйбышеве о космонавте узнали моментально! Каким чудом эта "бабка" все успевала узнавать и передавать, похоже, навсегда останется неразгаданной тайной советской действительности… Так зачем было прятать то, что спрятать невозможно? И прятать-то от кого? И это было особенно непонятно для куйбышевцев, которые своими руками делали ракеты для космонавтов. Тогда и начала создаваться та официальная история наших космических свершений, где все было исключительно так, как должно было быть - точно, правильно и красиво, где все персонажи непременно были политически грамотны и морально устойчивы, и безусловно преданы делу Коммунистической партии. Как соотносилась эта красивая и правильная история покорения космоса с реальной? Да, вероятно, примерно так же, как стихи, посвященные гагаринскому полету, которые сочинили С. Гребенников и Н. Добронравов, а положила на музыку А.Пахмутова, и которые мало кто сейчас помнит и те незамысловатые строчки, которые сочиняли молодые инженеры - но которые до сих пор помнят и поют.
размещено с согласия автора
Полетаева В.В. © 2001